ОРУЖЕЙНИК

Книга  четвертая

Приговор судьи

Глава  6

Леший схватил меня за отворот телогрейки и рванул так, что едва не оторвал от поверхности земли.

— Бегом! — гаркнул он. — Бегом, пока не включились!

Даже несмотря на растерянность, можно сказать ошарашенность от всего только что произошедшего, до меня дошло, что именно Андрюха имеет ввиду. Конечно же, это он о проклятых плазменных шарах, что ядовитыми приторно-малиновыми ягодами весели на гигантских кустах из пыльного серебристого металла. Мы оба чувствовали, что еще минута-другая, и они вспыхнут вновь. Что произойдет потом, одному богу известно. В худшем случае мы повторим судьбу нашего во всех смыслах безголового предшественника, в лучшем — так и останемся по эту сторону барьера бродить в тумане и пыли до тех пор, пока не нарвемся на какую-нибудь неприятность или попросту не издохнем от жажды и голода.

— Давай! — выдохнул я и со всех ног припустил в сторону только что открывшегося портала.

Пробегая рядом с распростертым на земле трупом, я увидел вещмешок Лешего. Он перелетел обезглавленное тело метра на два-три и валялся в пыли, исходя белесым дымком, будто неразорвавшийся крупнокалиберный снаряд.

Наверняка именно эта необычайно яркая ассоциация с чем-то взрывоопасным и смертоносным и заставила меня шарахнуться в сторону. Что касается Загребельного, то этот псих не только не отвернул, а еще и нагнулся за своей поклажей.

— Брось придурок! — во всю глотку завопил я. — Убьет к чертовой матери!

Упертый ФСБшник не послушал. Он ловко подхватил свое имущество и прорычал в ответ:

— Ага… Как же… Брось… Тут жратвы на три дня!

О том, во что теперь превратилась эта самая жратва, Леший видать не подумал. Вот дубина! Куда только подевались эти хваленые ФСБшные мозги? Правда, объяснять такие, в общем то, несущественные сейчас детали у меня не имелось ни малейшей возможности, да и желания. Хочет Андрюха тащить бесполезное оплавленное железо с утонченным ароматом начисто выгоревшей тушенки… хрен с ним, пускай тащит и наслаждается. Только пусть делает это быстрее, как можно быстрее!

Потратив всего долю секунды, чтобы отблагодарить Главного за сохраненную жизнь неразумного сына его, я с криком «За мной!» кинулся бежать. Бежать! Сейчас требовалось только это, а все споры и разговоры… потом. Всё потом!

Когда, топая, храпя и вздымая клубы грязно-желтой пыли, мы как взмыленные кони промчались под огромными конструкциями периметра, это показалось едва ли не чудом. Цирк-зоопарк, а почему едва ли? Оно и есть самое настоящее натуральное чудо. Ведь возводили защитный кордон не олухи какие-нибудь, вот в чем, в чем, а в этом я был совершенно уверен. А мы просто так взяли и с ходу…

Я отдувался после неистового бега и припоминал, как у нас вышел такой воистину невероятный трюк. Конечно, помог вещмешок Лешего. Но почему именно вещмешок? И почему именно его?

В общем то, этими вопросами мой экскурс в прошлое так и ограничился. И я даже не стал искать на них ответа. Причиной тому было будущее. Оно вмиг затмило, буквально стерло все, произошедшее год, день, час, минуту и секунду назад.

Ступив за границу защитного барьера, мы оказались в весьма странном мире… Ином мире. Очень хотелось назвать его чужим, да только вот язык никак не поворачивался. Ведь почти все, что находилось здесь, было нашим, понятным, простым и до боли знакомым. Я подумал об этом как раз в тот момент, когда взгляд скользнул по борту американского авианосца и остановился на решетчатых конструкциях упавшей на него Эйфелевой башни.

— Ни фига себе!-то ли оглушено, то ли восхищенно протянул Загребельный.

— Да-а-а… — с Андрюхой нельзя было не согласиться.

— Куда это нас занесло? — подполковник ФСБ изо всех сил пытался что-либо понять. — Эйфелевая башня… Это что ж, с Могилевом перелет получился?

— Тебя только это удивило?

Я даже не посмотрел на друга. Взгляд был намертво прикован к бесконечному железному морю, в котором бушевали исполинские волны из железнодорожных и автомобильных мостов, плавучих буровых платформ, огромных портовых кранов, вырванных вместе с фундаментами башен химических и металлургических комбинатов. Целый сектор оказался практически полностью состоящим из громадных океанских кораблей, крайним из которых являлся тот самый американский авианосец. Их здесь были десятки, если не сотни. Искореженные скитальцы морей лежали как попало: часть на борту, часть кверху килем. Некоторые оказались разломлены, словно от удара о землю, другие смяты и навалены один на другой.

Лишь на мгновение представив силу, способную сотворить все это, я почувствовал, что покрываюсь ледяным потом. Дабы вконец сломить и подавить забредших сюда искателей приключений, местные боги дополнили антураж этого места плотным огненно-красным небом. Впервые за последние два года я видел небо без облаков, но не испытал от этого ни малейшей радости. Во-первых, это было чужое небо, абсолютно чужое, а во-вторых, оно оказалось полным гигантских, зажженных где-то на самой линии горизонта, зарниц. Исходивший от них свет ежеминутно озарял бесконечное железное море неверными мертвенными всполохами. После каждого такого разряда я непроизвольно напрягался, ожидая неминуемого раската грома. Но ничего похожего не происходило. С небес слышался лишь негромкий треск, который тут же тонул в наполнявшем воздух странном ритмичном биении или лучше сказать ухании. Складывалось впечатление, что где-то очень далеко работает исполинский ткацкий станок. Вот именно он-то упрямо, настойчиво, безостановочно и сотрясал весь этот жутковатый непонятный мир.

— Ну вот, забрели к черту в глотку, — выдохнул стоящий рядом Леший. — Дальше-то что?

Я повернул голову к приятелю и уже было совсем собрался честно и откровенно признаться: «Хер его знает, товарищ подполковник», как вдруг… Вдруг я заметил, что по вещмешку Загребельного, по его крепкой жилистой ручище, которой Андрюха цепко держал свое имущество, проскользнула целая вереница крупных белых искр.

Цирк-зоопарк, неужто опять?! Мой взгляд пулей метнулся назад и вверх, туда, где в багровое небо утыкались изувеченные мутациями кости металлических исполинов. От того, что я там увидел, вмиг стало до усрачки жутко. Примерно на высоте шестнадцатиэтажного дома над землей медленно разгоралась вереница крупных малиновых огней. Пока это были лишь редкие вспышки плазмы, которые словно насаженные на иголку мотыльки бились на тускло поблескивающих серебристых остриях. Но эти биения становились все быстрее и неистовей. И уже скоро, очень скоро мог наступить момент, когда над нашими головами зажгутся и станут выискивать своих жертв ненавидящие, жаждущие крови огненные глаза.

— Вперед! Бегом марш! — взревел я и со всей силы толкнул Загребельного в спину.

Андрюха даже не подумал выяснять, какая именно опасность нам угрожает. Он просто рванул в сторону месива из железнодорожных вагонов, цистерн и решетчатых опор ЛЭП, начинающегося метрах в двухстах от того места, где мы стояли.

— Не туда! — мой крик заставил Лешего притормозить. — Бежим к кораблям!

Почему именно к кораблям? Ответа я не знал. Вернее может и знал, да только позабыл. Осталась только подсознательная, но непоколебимая уверенность, что нам именно туда. Словно кто-то гипнотизировал, шептал на ухо: «Помни о кораблях».

Придавленный Эйфелевой башней авианосец и опрокинутый на бок контейнеровоз, на которые я указывал, находились вдвое, если не втрое дальше того укрытия, что выбрал Андрюха, однако он даже не подумал спорить. Подполковник резко свернул со своего курса и рысью припустил вслед за мной.

— Брось мешок! — проорал я, когда чекист оказался рядом.

— Успеем! Еще не включились! — выдохнул тот.

— Леший, мать твою…! — я успел выкрикнуть лишь первую часть фразы. После этого мой голос, как впрочем и все остальные звуки, потонул в страшном металлическом скрежете.

Вначале показалось, что это зов того самого неведомого существа, с которым подружился Серебрянцев. Но я тут же передумал. В отличие от голоса Хозяина леса, в этом звуке не хватало мощи, протяжности и глубины. От того он и превращался просто в скрежет, да к тому же перемешенный с грохотом падения увесистых металлических конструкций.

— Где это? — Загребельный стал на ходу поднимать автомат.

— Скорей! — я отбил в сторону ствол его АКСа, который оказался в опасной близости от моей груди. — Оттуда что-то выползает!

Произнося «оттуда» я имел в виду как раз скопище ржавых цистерн и опор линий электропередач, одним словом то место, куда всего мгновение назад собирался направиться Леший. Хорошо, что я его удержал, потому как именно оттуда, раздвигая и переворачивая многотонные металлические конструкции, катился настоящий водяной сель. Правда, не уверен, что водяной. Жидкость, которая крушила все на своем пути, была темно-бурой, почти черной. Она выглядела довольно плотной, если не сказать тягучей. Наверно именно поэтому мне и показалось, что из недр железной горы выбирается настоящий исполинский кракен, наверно именно поэтому я и закричал «…выползает!».

Невзирая на мой приказ, Андрюха остановился и резко развернулся. Его взгляд буквально прикипел к зловещему темному потоку, который уже успел выплеснуться на пыльную равнину. Зрелище буквально загипнотизировало моего приятеля. Казалось, он даже позабыл о существовании защитного барьера и той опасности, которой мы подвергаемся, оставаясь в его близости.

— Чего застыл?! Ходу! — я схватил Загребельного за рукав бушлата и, невзирая на очередной, ставший уже едва ли не привычным удар неизвестной энергии, рванул его вслед за собой.

На этот раз здоровяк-ФСБшник даже не сдвинулся с места. Все чего я добился, так это что проклятый вещмешок вывалился у него из руки.

— Угу, — Леший кивнул, похоже одобряя мой поступок.

— Чего угукаешь, придурок! Жить надоело?!

Очередной приказ как можно активней шевелить поршнями уже готов был сорваться с моего языка, как вдруг я заметил, что подполковник сунул руку в один из карманов своей видавшей виды разгрузки и выколупал оттуда серебристый цилиндрик ВОГа-25. Я знал, что у Лешего имеется пара гранат к подствольному гранатомету. Покойный Соколовский поделился еще перед самым взлетом. Но что Андрюха собирается делать с ними сейчас? На что потратит этот воистину королевский подарок?

Леший тут же просветил меня по этому поводу:

— Эх, люблю взрывать цистерны! Это у меня еще с Одинцова. Помнишь, поди? — произнося эти слова, чекист ловко запихнул гранату в подствольник.

— Ты что сдурел?! — выпученными глазами я глядел на то, как Леший целится в ползущий за нами темный маслянистый поток.

— А ну, пригнись! — вместо ответа Андрюха нажал на спуск.

Граната взорвалась у самого основания железной горы. Маленькая тусклая вспышка, которая не в состоянии причинить стальным великанам ни малейшего вреда. Так мне казалось, но все произошло совершенно по-другому. ВОГ словно поджег тягучий бурый поток. В долю секунды по его поверхности пронеслась яркая огненная волна, еще доля — и жидкость вскипела. Третьей фазой стал взрыв, от которого покачнулась сама земля.

Я словно в замедленном кино наблюдал, как высоко в багровое небо взлетают опоры ЛЭП, растерзанные железнодорожные цистерны и объятые пламенем пассажирские вагоны. Впечатляющее надо сказать зрелище, да только с одной крошечной червоточиной. Заключалась она в том, что часть всего этого внезапно вознесшегося в небо металлолома легко и свободно могла приземлиться прямо на наши головы. А это даже не десятки, а сотни тонн! Кто как, а лично я без каски такого не выдержу.

— А-а-а! Не возьмешь! — мне показалось, что именно это прогорланил Андрюха. Хотя я вполне мог и ошибаться. Ведь невероятно трудно что-либо понять и расслышать, когда не чувствуя под собой ног, хрипя и вопя несешься наперегонки со смертью.

Мы успели преодолеть всего метров двадцать, когда позади, точно на том месте, с которого Леший вел огонь, грохнулся и глубоко зарылся в землю огромный дымящийся тепловоз с красно-белой, взятой в рамочку аббревиатурой «DB» на борту. Нам с Андрюхой удалось устоять против горячей ударной волны, прокатившейся по округе после взрыва, но этот новый, чудовищный по своей силе удар… От него мы покатились по земле словно два сухих, вырванных с корнем перекати-поля. Рядом обрушивались тонны пыли, песка и щебня, среди которых в качестве особого персонального привета двум безбашенным путешественникам грохали о землю куски металлической обшивки, тепловозные пружины и колеса.

Когда все закончилось, я долго не мог поверить, что жив. Еще большим чудом казалось, что не вредим. А не вредим ли? Быть может, какое-нибудь увесистое колесо уже прокатилось через полковника Ветрова и как ножом отпанахало ему ноги или руки? Тогда почему нет боли? Или она прейдет, опалит огнем каждую клеточку многострадального тела стоит лишь только пошевелиться?

Я сделал над собой усилие, переборол страх и действительно пошевелил рукой. Работает. И вроде особо ничего не беспокоит, если конечно не считать легкого жжения в надсаженных костяшках и ноющей боли в недавно переломанном пальце. Эх, Леший, падлюка… что называется, удружил! Воспоминание о друге, словно гром прогрохотало в моем мозгу. Стоп! Леший! Цирк-зоопарк, где он?! Что с ним?!

Вмиг позабыв о себе, я рванулся вверх и попытался встать на четвереньки. Со шлемофона посыпались струи пыли и песка, и мне пришлось хорошенько помотать головой, проморгаться и проплеваться, чтобы прочистить рот и глаза. Когда же, наконец, это удалось, я практически сразу увидел Андрюху.

Радость моя не имела границ. Загребельный был жив. И не только жив, он уже принял пока не устойчивое, но все же вертикальное положение.

— Автомат… — прогудел он своим зычным басом.

Автомат. Близкое и родное слово мигом произвело на оружейника должный эффект, и он стал оглядываться вокруг себя в поисках верного «калаша».

АКМС нашелся практически сразу. Он висел у меня на груди, а потому проделал вместе со своим владельцем большую часть кульбитов и переворотов. С шеи оружие свалилось, должно быть, лишь в самый последний момент.

Еще не достаточно окрепшими руками я вцепился в автомат, поднял его и, отряхнув, продемонстрировал Лешему. Вот, мол, видишь? К бою готов!

— Мой автомат… — Андрюха обреченно поглядел куда-то в сторону.

Я проследил за его взглядом и увидел изогнутый ствол с дульным тормозом-компенсатором, торчащий из небольшого песчаного холмика. С другой стороны этой неглубокой могилки виднелся кусок смятой ствольной коробки с разбитой рукоятью и погнутым прикладом.

— Накрылся твой автомат, — я со знанием дела констатировал смерть безотказного стального друга.

— Хреново без автомата, — чекист болезненно скривился.

— У тебя ведь пистолет остался, — я кивнул на торчащую из-под разгрузки кобуру с «Грачом».

— Утешил, — Леший горько хмыкнул.

Я беспомощно пожал плечами и стал потихоньку подниматься на ноги. Оно и верно, пистолет сейчас — вещь практически бесполезная. Из нее можно лишь в случае чего застрелиться. Основных же наших противников эта штука не возьмет, разве что будешь стрелять в упор и в голову. Правда если такая тварь как белый скорп или хотя бы все тот же наездник подберется так близко, тут уже все, кранты… Хрена лысого ты успеешь нажать на спусковой крючок.

От хищников ниточка рассуждений сама собой переметнулась к другим, куда более грозным, а главное донельзя актуальным опасностям. Если о взрывоопасном буром потоке пока можно было позабыть, то защитный периметр никуда не подевался, он по-прежнему находился рядом, ежесекундно угрожая свести с нами счеты. Да, именно так оно и было. Пробитая брешь затянулась и высоко над землей вновь засияла цепочка зловещих плазменных шаров.

Однако как ни зол был периметр, дотянуться до нас он уже не мог. Совершив свой очумелый спурт, мы все же успели переступить ту невидимую черту, за которой тандему Ветров-Загребельный даровалась неприкосновенность и безопасность. Временные неприкосновенность и безопасность… только лишь временные. Прекрасно понимая это, мы с Андрюхой переглянулись.

— Видал, как рвануло? — Леший мотнул головой в сторону зарывшегося в землю тепловоза и дальше, туда, где всего несколько минут назад бушевало огненное море.

— Это та самая дрянь, что уничтожила вертолет, — прохрипел я, ощущая немилосердный укол в сердце.

— Очень похоже, — чекист кивнул.

— Получается, она живет и здесь, и там… то есть, в нашем мире.

— Ты видел что-нибудь подобное раньше? — Загребельный начал было оглядываться по сторонам, но в ожидании ответа задержал свой взгляд на мне.

— Зачем спрашиваешь? Ведь знаешь, что нет.

— Тогда будем считать, что эта штука встречается здесь и у границы нашего мира.

— Невелика разница, — я поднял автомат и стал выдувать из него пыль. Теперь это была не столько привычка, сколько инстинкт: привести в порядок оружие, а все остальное — уже как получится.

— Разница есть, — Андрюх вернулся к осмотру местности. — Но об этом потом. Сейчас надо уходить. А то нашумели мы тут дай боже!

— Согласен, давай уходить, — пошатываясь, я стал разворачиваться в сторону лежащего на боку контейнеровоза.

— Как ты догадался? — Леший задал вопрос уже практически мне в спину.

— О чем? — я нехотя оглянулся.

— О том, что эта бурая дрянь притаилась именно под цистернами.

— Ну-у-у…. собственно говоря… — мне нечего было рассказывать другу. — Никак не догадался. Просто нам в другую сторону.

— В другую?

Пошатываясь, Загребельный подошел ко мне, стал рядом и немигающим взглядом уставился в сторону контейнеровоза, авианосца и прочих океанских колоссов. Правда глядел он совсем не на огромные металлические борта и надстройки, а скорее сквозь них. Спустя минуту подполковник ФСБ ознакомил меня с результатом своих размышлений.

— Ты думаешь дорога на Могилев… — Леший запнулся и тут же поправился. — На то, во что превратился Могилев, именно там?

— Помни о кораблях, — протянул я вместо ответа. — Как ты думаешь, это может быть подсказкой?

— Чего? — не понял Андрюха.

— Помни о кораблях, — вновь повторил я. — Кто то, когда-то мне об этом уже говорил или…

Я так и не закончил фразу. В голове что-то щелкнуло, переключилось, и совершенно неожиданно перед мысленным взором появилась четкая, написанная то ли кровью, то ли краской надпись. Да… Так и есть… Всего неделю назад я прочел ее на стене подъезда, когда спускался с крепостной стены Одинцовского поселения, того самого, что доживало свои последние, даже не дни, а часы. «Помни о кораблях» написала чья-то неведомая рука. Написала, чтобы увидел я, именно я. Сейчас в этом не было никаких сомнений. Почему? Да потому, что именно эти три слова, словно дремавшая до поры до времени программа, сработали в моем мозгу и спасли нам жизнь.

Кто написал их? Сам собой напрашивался ответ — Главный. Это он не пожалел своей крови. Это он оставил послание, предупредил и направил. Кстати, и рука у ханха была порезана. Глубченный такой порез!

Я уже собирался зачислить себе в актив разгадку пусть невесть какой, но все же тайны, но тут вдруг подумалось: а ведь если принять во внимание сроки всех последних событий, то ничего не выходит. В тот день, когда мы откапывали БТР, Главный, судя по его словам, находился на «Облаке» и еще не обзавелся человеческим телом. А сие значит, что и кровавую надпись он ставить не мог. Ну, никак не мог! Да и потом, когда мы с ним несколько дней провели буквально плечом к плечу, спали рядом, жрали из одного котла… он и тогда насчет надписи не обмолвился и словом.

После того как все это прокрутилось в голове, стало понятно, что вместо ответа на старую загадку я получил несколько новых. Вот же цирк-зоопарк! Получается, лучше не думать. Лучше тупо переть вперед и надеяться, что жизнь расставит все на свои места.

— Что это ты там бормочешь? — вернувшись к реальности, я вдруг понял, что Леший с подозрением на меня косится. — Никак контузило?

— Да в порядке я. Идти надо.

— Ты точно знаешь, что нам именно туда, в сторону этих кораблей?

— Точно? — я нервно расхохотался. — Ну, ты даешь! Разве тут можно что-нибудь знать точно.

— Согласен, вопрос идиотский, — чекист кивнул. — Лучше было бы так: у тебя есть хоть какие-нибудь соображения по поводу дальнейшего маршрута?

— Соображений нет. Одни ощущения.

— Ну, хоть что-то… — Андрюха стер с лица пыль и кисло улыбнулся. — Лично у меня ни первого, ни второго.

— Потопали, — я крепко стиснул автомат и шагнул вперед.

Прошли мы всего шагов десять, после которых Загребельный схватил меня за локоть и остановил:

— Гляди! — Андрюха указывал на лежащий чуток левее от нашего маршрута предмет.

Вокруг было разбросано довольно много всякой всячины. Это и камни, и куски от разбитого локомотива, и еще какие-то непонятные железяки, занесенные сюда неистовством взрыва, поэтому не мудрено, что я не обратил внимания на засыпанный пылью и песком грязный зеленый баул. А вот Леший… Видать он свое имущество чуял, будто кот валерианку.

Вещмешок оказался порван. Из его распоротого брюха в пыль вывалились фляга, консервы, пачки с патронами, на удивление целые и вроде как невредимые. Быть может, памятуя о весьма неприятной особенности Андрюхиной поклажи притягивать к себе убийственные малиновые молнии, мы бы так и оставили ее покоится с миром, но… От одного лишь вида всех этих богатств, ноги сами свернули с дороги.

— Патроны можно не брать, — протянул я, когда два голодных и усталых ободранца остановились над разбросанными по земле банками и упаковками. — «Калаш» твой накрылся, поэтому 5,45 теперь только в очко вставлять.

— Можно и в очко, главное нужной стороной, — ФСБшник отшутился чисто автоматически. Сам же он в это время присел на корточки и пытался аккуратненько, словно мину, подцепить жестянку с кильками.

— Неужто, вас и этому учили? — Настроение было паскудней некуда, однако в том-то и заключается парадоксальная суть бывалого солдата: он сможет позубоскалить даже на своем собственном смертном одре.

— Нас много чему учили, — Леший, наконец, решился и сгреб банку своей здоровенной ручищей. — Ничего не чувствую. Никакого разряда. — Андрюха поднял на меня слегка недоумевающие глаза.

Мне было нечего ответить, разве что пожать плечами. Именно на середине этого движения, как раз когда мои плечи уже вот-вот были готовы подпереть края шлемофона, я и заметил… По занесенному пылью и песком вещмешку словно ящерка проскользнула юркая белая молния. Я, видать, так и застыл, намертво прикипел взглядом к запыленной и выгоревшей зеленой ткани.

Загребельный сразу засек мой напряг и резко повернул голову:

— Чего там? — чекист никак не мог понять, что именно привлекло мое внимание.

— Надо в мешке поглядеть, — наконец выдавил из себя я.

— В мешке? — повторил Леший, но прежде чем он успел пошевелиться, я наклонился и выдернул из пыли значительно похудевший армейский рюкзак.

Развязывать горловину не имело ни малейшего смысла, а потому я сразу уцепился за край прорванной ткани. Первый же взгляд в темное пыльное нутро Андрюхиной заплечной сокровищницы сделал воздух в моей груди полностью непригодным для дыхания. Больше того, он затвердел там, превратившись в тяжелый и колючий камень. Именно в таком состоянии, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, с выпученными от асфиксии глазами я глядел на небольшой тонкий диск. Он походил на окно, на иллюминатор, за которым открывался вид на безбрежный и бездонный космос. Именно в нем, словно уносящаяся вдаль комета медленно пропадал, тонул свирепый ярко-малиновый смерч.

Опубликовано 03.06.2012

Читать главу 7>>

Написать отзыв на книгу

Уважаемые читатели, здесь вы можете почитать ознакомительную версию романа. Полный текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.