ОРУЖЕЙНИК
Книга вторая
Бой без правил
Глава 23
Разбудил меня грохот. Кто-то молотил в ворота ангара. То что это не кентавры, я понял сразу. Кое-какой опыт в этом деле у меня все же имелся. Когда ворота наконец открыли и внутрь вломился Фома в сопровождении своей новой тени по имени Петрович, я подумал, что лучше бы это все-таки были кентавры. Мы бы их пристрелили и дело с концом, а так... выслушивать весь этот словесный понос... пытаться юлить, угождая и нашим и вашим... Сил у меня на это уже нет!
— Почему заперлись? — начал Фомин.
Я подумал, что вопрос несколько странноват. Как будто он сам не знает почему люди запираются.
— Как с ходовой? БТР готов? — не получив ответ на первый вопрос, староста Рынка тут же задал два новых.
Такс-с, вопросы по моей части. Я слез с ящиков, закинул автомат на плечо и неверной походкой направился навстречу гостям.
— Машина в порядке, — Леший ответил сам, не дожидаясь пока доковыляет главный механик.
— На шести колесах... — Фомин завел старую песню.
— Я же говорил, что знаю где взять остальные, — героический полковник Ветров, бывший зам по вооружению Четвертой Отдельной Танковой Бригады, наконец прибыл на место утренней летучки.
— Надеюсь, что мы доберемся туда живыми, — встрял в разговор Петрович. По офицеру было видно, что как и Леший с Нестеровым, ночь он эту провел без сна.
— Что у вас там за цирк-зоопарк всю ночь творился? — Андрюха без зазрения совести использовал мою поговорку.
— Уж и не знаю как назвать, — пожал плечами Петрович. — Штурм, что ли? Только вялый какой-то. Мы все зверье по одному прямо на линии света срезали.
— И так везде? Вокруг всего поселка? — поинтересовался я.
— С южной стороны вроде потише было. В основном сюда, на Рынок перли.
— Как будто твари прознали о нашем турне и пытались помешать, — попытался пошутить Фомин.
После слов хозяина Рынка мы все переглянулись. Просто невозможно было удержаться, чтобы не переглянуться. Фома заметил. Он ведь был не слепой и не дурак.
— Что? Я что-то не то сказал? Или опять чего-то не знаю?
Выглядело так, будто вопрос адресовался Лешему. А может так оно и было? Похоже чутье банкира или вора в законе подсказывало Фоме, что Загребельный подполковник каких-то не тех... подозрительных войск.
— Это ночное нападение... оно тоже часть аномалии, — не моргнув глазом, заявил мой приятель. — Раньше ведь такого не было?
— Да я уже и сам так решил, — сознался главный на Рынке. — Надо рвать когти и побыстрее.
— Машина готова, — вновь напомнил я.
— Припасы сейчас доставят... — начал было Петрович, но услышав голоса и возню у ворот мастерской, уточнил: — Уже доставили.
— Надо будет все это хозяйство проверить, — Загребельный кивнул Нестерову.
— Да ты чего, подполковник?! Хорошая жратва! — возмутился Фомин. — Тушенка, сардины, крупы в полиэтилене... все-таки для себя берем.
— Все равно проверим, — настаивал Загребельный. — Не доверяю я никому, а тем более твоим людям.
— Ты моих пацанов не тронь. Мы с ними не первый год тут кантуемся, — прорычал Фомин.
— Да-да, знаю... — Леший усмехнулся. — Кристальной чистоты люди. Интересно как они отреагируют на то, что их атаман решил дать деру? А что дает деру, это и дураку понятно. Продовольствием припасся, вещички свои собрал, причем их гораздо больше, чем требуется для однодневной загородной прогулки.
Староста Рынка ничего не ответил, а только лишь гневно зыркнул на Андрюху. Возникшей в разговоре паузой немедленно воспользовался помощник Фомина:
— Что с десятым делать будем, если этот ваш Ертаев не отыщется?
Похоже идея захватить с собой побольше народу плотно засела в голове Петровича. По своему опыту знаю, есть такие горе-командиры, которые свято уверены, что количество важнее чем качество.
— Я тут двоих подключил, — ответил Леший и поглядел на часы. — Сейчас должны подойти. Может свежей информацией разживемся.
— Это те, что с тобой приехали? — вспомнил Фома.
— Они самые, — Загребельный кивнул. — Ребята в курсе дел. Только с нами идти отказались. У них семьи. Мужики с ними хотят остаться. — закрывая эту тему, Андрюха сделал многозначительную паузу, а затем добавил: — Так что подождем еще немного.
— Подождем, — согласился Фомин, которого видать и правда стали донимать подозрения касательно своих, теперь уже бывших сотоварищей. Словно подтверждая это, он приказал: — Грузимся! Скоро во двор полно народу набежит, а нам лишние глаза ни к чему.
Утром на рынке всегда было людно. Привычки нашего народа не смогло перешибить даже инопланетное вторжение. И уж если требовалось что-либо купить или продать, люди планировали это на первую половину дня. Только вот нам столпотворение, до которого оставалось час-полтора, было совсем ни кстати. Понимание этого заставило действовать быстро и дружно.
Я выгнал БТР наружу и не удержавшись сделал небольшой круг по двору. Пророкотал под окнами Подольского узла электросвязи, обогнул все еще каким-то чудом уцелевшую мачту ретранслятора и вновь подкатил к воротам мастерской. Только что отремонтированная подвеска вела себя нормально, так как я привык, так как ей было и положено. Это хорошо. Это просто замечательно! Приободренный первым успехом, я подумал, что день начался правильно, удачно. А раз так, то не исключено, что и дальше попрет.
Через люк над водительским местом я выбрался наружу. О боковых дверях теперь можно было забыть. Центральное кольцо защитной системы заблокировало их, оставив для выгрузки и посадки только лишь четыре люка на крыше. Не так удобно, но потянет. Я уже почти смирился с этим злом тем более после того, как щит доказал свою эффективность.
Ко времени, когда испытание «восьмидесятки» было завершено, Нестеров с Загребельным уже практически перешерстили все запасы, которые доставили люди Фомы. Работу эту они никому не доверили, уверенные, что только спецы смогут отличить банку сгущенки от замаскированной под нее мины. Хотя и я бы наверное смог. Подумав об этом, я попытался спуститься вниз и помочь с осмотром.
— Григорич, погоди, не слезай! — прокричал мне майор милиции. — Сейчас мы тебе мешки наверх подавать будем.
— Все понял!
Я поднял руку в знак согласия да так и остался на броне, только лишь перебрался к десантным люкам позади башни или теперь уже вернее было сказать позади центрального кольца. Усевшись на один из прямоугольных блоков, который своим видом напоминал слегка увеличенный цинк от патронов, я огляделся по сторонам.
Все как всегда. Унылые дома, покрытые нагаром черной плесени, поверх которого раскинули свои щупальца гигантские известковые спруты. Ржавый металл ангаров, складов и гаражей, который не пытались даже красить. Сплошная пелена низких серых облаков, тех самых, что навечно спрятали от нас Солнце. Вся эта картина вселяла в душу уныние и беспросветную тоску.
Я сразу почувствовал себя маленькой и хилой букашкой. Как только мне взбрело в голову, что я могу что-либо изменить в этом мире? Кто, черт побери, я такой? Кто мы такие?
Со мной все было ясно. Словно попытавшись выяснить силы и возможности всех остальных храбрецов, я опустил взгляд с небес на грешную землю. Наша группа была как на ладони. Силовики заканчивали осмотр багажа. Серебрянцев с Блюмером будто увлекательный приключенческий роман читали составленный на кануне список оборудования, по очереди вычеркивая из него то, что было уже погружено в БТР. Лиза только что получила наследство от убиенного, не будем вспоминать кем, снайпера Лёлика. Новенькая СВД. Само собой что эта машина смерти сейчас всецело завладела всеми мыслями юного создания. Пашка, которому по причине контузии запретили участвовать в погрузке, просто сидел на одном из ящиков и пялился на Фомина и десяток его людей, сгружавших около «восьмидесятки» канистры с топливом.
Цирк-зоопарк, какие непохожие, порой диаметрально противоположные люди. Молодые и старые, мужчины и женщины, мудрецы и бездари, трусы и храбрецы, праведники и грешники. Почему, благодаря чьей непредсказуемой, может даже извращенной воле они собрались здесь? Неужели мой старый, видавший виды бронетранспортер это модель всего нашего мира, в котором мы должны начать все сызнова, прожить новую, по возможности праведную жизнь? И вот именно по итогам этого эксперимента и будет вынесен вердикт.
Тут мне вспомнились слова Главного: «Неважно куда идти, главное для чего». Так ли это? А может вообще не стоит никуда идти? Или двинуть на юг, туда, где безопаснее всего? В конце концов не все ли равно где проявлять разум, человечность, любовь и доброту? Подумав об этом, я отрицательно покачал головой. Нет, похоже, не этого от нас ждут. Тогда чего? Зачем нам рассказали про космические корабли? Это что главная, самая заветная цель для нашего десяти... нет, пока девятиместного мирка? Этакий дубликат бога, предназначенный покорить сердца законченных безбожников? Странный такой бог! Интересно, Главный сам его придумал или это продукт коллективного творчества его собратьев? Леший уверен, что сам. Может быть, особенно если учитывать, что при нашей последней встрече Главный намекнул на неофициальность своих действий, своей помощи нам.
И все таки, что это может быть? Действительно корабли до отказа набитые оружием, с помощью которого мы сумеем вычистить планету? Нет, такой вариант отпадает сразу, так как любое оружие просто бесполезно перед всеобщими, глобальными изменениями, превращающими нашу Землю неизвестно во что.
Тогда может прав Серебрянцев и в Белоруссии мы найдем гигантскую машину, которая перекраивает наш мир? Есть такая вероятность. В этом случае ее следует просто отключить. Просто! Я невесело ухмыльнулся этой своей мысли. Можно подумать устройство, которое изменяет целый мир, можно выдернуть из розетки словно обычную кофеварку!
Тут мне в голову пришел еще один вариант, тот самый, который Леший преподнес Фомину. Корабли ханхов это Ноев ковчег, который призван сохранить жизнь только лишь достойным. Если верить в библейские истории, этот способ уже применялся, причем теми же самыми авторами. Вопрос только почему в достойные выбрали всех нас, включая Петровича и Фому? А вдруг еще не выбрали? Вдруг мы лишь кандидаты? Вдруг сейчас в сторону Могилева пробираются сотни вот точно таких же бронетранспортеров со всех уголков мира... ладно, пусть не мира, пусть Европы? Дойдут далеко не все. И вот именно этот смертельно опасный поход и станет экзаменом, пропуском в мир живых, в команду избранных?
Углубившись в размышления, я не сразу понял что меня зовут. Точно, зовут. Я обернулся только лишь на второй окрик.
— Товарищ полковник!
Костя Соколовский стоял в метре от борта
Сразу бросилось в глаза, что Костя один. За спиной у Соколовского уже сновали первые посетители рынка, но среди них не было никого похожего на прапорщика ВДВ. О том что Клюев так и не объявится, говорил камуфлированный чехол РПГ-32, который висел на плече у офицера.
Я помахал капитану рукой и тут же прокричал Загребельному:
— Андрей, там Сокол пришел!
— Пусть сюда подходит! — Леший заканчивал с последним мешком.
— Обойди машину! — приказал я Косте и сам стал спускаться. Что я дурак куковать здесь в одиночестве, когда внизу будут рассказывать новости!
К Лешему мы подошли практически одновременно. Обменялись рукопожатиями. Пока дожидались замешкавшегося Нестерова, капитан предупредил:
— В павильоне буча назревает, — Соколовский кивнул в ту сторону, откуда только что пришел. — Говорят Фома соляру украл и сейчас в наглую вам ее сливает. А соляра ведь достояние общественное, ее только для поселковых дизелей берегут. Активисты уже в штаб идти намылились.
— Мурата нашли? Клюев где? — Загребельный проигнорировал всю эту историю.
— Прапор ушел, — Костя начал со второй части вопроса. — Сегодня на рассвете отправился большой караван в сторону Серпухова. Так он с ними рванул... пока возможность есть, пока тут все к чертям не полетело. — Капитан снял с плеча гранатомет и положил его на мешки с провизией. — Вот, «Хашим» оставил. Сказал не его это вещь. — Поглядев на гранатомет, Костя грустно вздохнул. — Аппарат, конечно, хороший, только выстрелов к нему осталось всего два.
— Угу, — Леший с пониманием кивнул.
— Как там с Муратом? — наконец подошел милиционер.
— Вроде видели его вчера днем, около периметра, в районе пожарной части. — Соколовский пожал плечами. — По приметам сходится, невысокий азиат в камуфляже и легком броннике.
— И это все? — Леший нахмурился.
— Мурат не сам был. С мужиком каким-то. Выше среднего роста, худой, в плаще. Это все. Больше никакой информации.
— Не густо, — вздохнул майор милиции.
— Из всего этого что-нибудь становится ясно? — я поглядел на специалистов, сперва на Нестерова, затем на Загребельного.
— Ни хрена из этого не ясно, — подполковник ФСБ отрицательно покачал головой. — Этим мужиком мог оказаться кто угодно, например, прохожий, который угостил Ертаева папироской или...
Леший не успел договорить. К нам буквально подбежал Владимир Фомин:
— Давайте сваливать быстрее! — выдохнул он. — Тут какая-то падла уже Надеждина известила. Не хватает еще, чтобы Морозов со своими идейными активистами заявился. Конфискация у этого волчары любимое, блин, занятие!
— Морозов это проблема, — подтвердил я. — Так что, мужики, давайте галопом!
Работа закипела с новой силой. Припасы и снаряжение грузили через верхние десантные люки. Внутри БТРа складированием особо не заморачивались. Это все потом. А сейчас распихивали ящики и мешки по углам, оставляя лишь узкий проход, по которому экипаж и десант мог добраться до своих мест. Когда погрузить оставалось лишь несколько канистр с питьевой водой, я улучил момент и высунулся наружу:
— Андрей, мы заканчиваем!
— Я тоже!
Подполковник ФСБ поднес к глазам пол литровую банку, в которой на два пальца была налита солярка. Посмотрел через жидкость на свет, поболтал ее, проверяя вязкость, понюхал и удовлетворенно кивнул. Контроль был пройден, и Загребельный позволил залить в бак последнюю канистру.
Я уже в который раз подивился другу. Даже не смотря на невероятную спешку, Андрюха делал все правильно и основательно. Для него не существовало второстепенных вопросов и несущественных мелочей. Цирк-зоопарк, вот у кого надо поучиться! Вот с кого стоит брать пример!
Попрактиковаться в хладнокровии и рассудительности мне не дал Фомин. Он вскарабкался на броню и, оказавшись со мной буквально лицом к лицу, прокричал:
— Петровича нет! Пропал! Не могу найти!
— Да что ж за дьявольщина здесь творится! — выдохнул я, вспоминая что и впрямь уже минут сорок не наблюдаю Петровича ни возле БТРа, ни во всем остальном дворе. Неужели еще одно исчезновение?
— Грузимся! — прокричал Загребельный и стал помогать Серебрянцеву взобраться на броню. — А где этот конченный солдафон?
Мы с Фомой сразу поняли о ком идет речь.
— Пропал! — я был вынужден повторить диагноз Фомина.
— Хреново! — в голосе Лешего мелькнула растерянность, которую подполковник тут же задавил усилием воли. — Искать некогда. Уходим!
Фомин что-то хотел сказать, может инстинктивно запротестовать, но тут же потух:
— Уходим, — едва слышно повторил он.
Все что происходило потом, воспринималось мной словно ускоренное кино. Рокот запущенного двигателя, толчея в десантном отсеке, как водится, немного нервов и неразберихи. Однако был во всем этом один стоп-кадр. Я видел как Леший и Соколовский обнялись на прощание. Крепкое товарищеское объятие. Было в нем что-то настоящее, мощное и несокрушимое, то что и называется солдатским братством. Я бы и сам стиснул Костины плечи, да уже не успевал. Просто высунулся повыше, так, чтобы над броней торчала не только одна голова, но и грудь, и помахал ему рукой. Ровно через минуту, когда Загребельный занял место в люке по-соседству, я рванул машину с места.
До периметра было метров шестьдесят: пересечь двор и два раза повернуть в узких проездах. Только тогда в широком коридоре, образованном торцом «Центрального» и зданием Федеральной Налоговой Службы, передо мной откроются тяжелые двухстворчатые ворота.
Вместо рокота мотора в ушах настойчиво стоял грохот кованных сапог. Я нутром чуял, что Морозов со своими дружинниками уже где-то на подходе. Вот-вот они станут у нас на пути и отрежут от выхода из поселка. Я отчетливо представлял эту картину, понимал всю шаткость нашего положения, но тем не менее продолжал продвигаться вперед очень медленно. Перед бронированной мордой БТРа то и дело появлялись люди. Газовать и разгонять их трубным голосом клаксона совсем не хотелось. Не стоит привлекать излишнее внимание и оповещать преследователей о месте нашего пребывания. Информация о том, что мы уже движемся к воротам, мигом добавит Морозову прыти. Все это конечно же так. Мои действия обоснованы, разумны и логичны, да только в глубине души я все чаще ловил себя на мысли, что медлю совсем по другой причине.
Я смотрел в лица прохожих, они смотрели на меня. Мы запоминали друг друга. Возможно сейчас наша последняя встреча. И все что останется после, это только лишь память. Она будет жить во мне и умрет вместе с последним проблеском сознания.
Погруженный в эти мысли я едва успел затормозить, когда под колеса
— Петрович, холера его забери!
— Где эта сука? — сидевший на месте пулеметчика Фомин расслышал. — Сюда его, живо! — Фома хотя и возмущался, но в голосе его явно послышалось облегчение.
— Влезай на броню! — я выбрал самый быстрый способ подобрать нашего компаньона.
— Лады! — Петрович ловко, как человек привыкший это делать, вскарабкался наверх и пристроился рядом с башней. Рукой он схватился за искореженный КПВТ, а нога офицера юркнула в мой люк. Цирк-зоопарк, а он знает что делает! Видать катается на броне далеко не в первый раз.
— Еще пять минут и... — начал справедливый наезд Загребельный.
— Я десятого нашел! — перебил его Петрович.
— Кого? — мы с Лешим выдохнули одновременно. Вдруг показалось что произойдет чудо, и мы вновь увидим Мурата.
— Не парьтесь, не с Рынка. — Петрович по-своему истолковал нашу реакцию. — Охотник один. Белорус, кстати. Так что человек очень даже полезный.
— Случаем не одноглазый? — невесело пошутил я.
— Почему одноглазый? — не понял бывший офицер. — Нормальный, на оба глаза зрячий.
— Максим, двигаем! Чего застрял? — Загребельный потерял интерес к теме.
Конечно двигаем. Движение сейчас было главным, и я тронул «восьмидесятку» с места. Впереди был последний поворот, за которым и открывался путь на волю.
— Не понравится человек, не возьмете! — подручный Фомина понял, что мы не в восторге от его инициативы и его кандидата.
— Где он? — Леший спросил скорее для порядка.
— Снаружи будет ждать. Он к нам сюда никак не успевал.
— Или мы его будем ждать, — я подумал, что любому человеку требуется время на сборы. А если учесть, что его завербовали всего пол часа назад...
— Он обычно налегке ходит, так что не задержится, — Петрович словно прочитал мои мысли.
На этом обсуждение кандидата прервалось. Я повернул направо и очутился в метрах двадцати от ворот. Всякий раз когда оказываюсь перед ними, не важно тут ли, в Подольске, или в какой другой колонии... Так вот всегда возникает странное, специфическое чувство. Вроде как ворота это проход в другую реальность. В ней действуют те же самые персонажи, но только по совершенно другим правилам. И эти правила меняют тебя самого. Вот именно это превращение и происходит, когда ты оказываешься здесь — в точке перехода.
О нашем проезде охрана ворот была предупреждена заранее. Плюс к этому на броне восседал не кто-нибудь, а Петрович, личность на Рынке известная. Не удивительно, что не задав ни единого вопроса ворота начали открывать.
Я наблюдал за медленно расползавшимися тяжелыми створками и понимал, что с этого дня, с этого часа, с этой минуты моя жизнь вступает в свою новую стадию. Какой она там будет, неведомо, но уж точно не похожей на все, что было раньше. Я сделал свой выбор и буду не сворачивая идти вперед. Куда? Куда, это ясно. Для чего? Доподлинно мне пока неведомо для чего. Но я обязательно это выясню. От этой мысли в сердце родилась неприклонная решимость, и я уверенно надавал на педаль газа.
Сворачивать на Большую Серпуховскую и дефилировать под дулами крупнокалиберных «Кортов» мне почему-то не хотелось. Поэтому я повернул направо и поехал к площади Ленина. Уже выворачивая на нее, сообразил, что так и не узнал то место, где нас будет ожидать знакомый Петровича. Странно, что и он сам молчал, не пытался корректировать наш маршрут.
— Где мы встречаемся с твоим белорусом? — я оглянулся и бросил на своего соседа быстрый взгляд.
— На Кирова, — ответил он, перекрикивая рев мотора.
— Где именно? Улица то длиннющая! — я как раз выезжал на Кирова, поэтому смог наглядно убедиться в справедливости своих слов.
— Не знаю! — не смотря на шум, я смог различить в голосе Петровича растерянность. — Он сказал: «Встречу вас на Кирова». А я спешил и не переспросил где именно.
— Значит этот тип надеется быть там быстрее нас, — подключился к разговору уже давненько молчавший Леший.
— Не там, а здесь. Мы уже на Кирова, — прокричал я.
— Вон он! — Петрович привстал с места и указал рукой вперед. — Возле троллейбуса!
Хорошо знакомый белый троллейбус, замерший поперек широкой городской магистрали, был виден издалека. До него сейчас оставалось метров сто. С такого расстояния прижавшая штанги машина выглядела просто белым прямоугольником. Сейчас мы подъезжали со стороны центра, а поэтому видели тот ее борт, на котором не было ни надписи, ни стрелки. Единственное, что марало белизну краски, это одинокая серая тень.
Расстояние неумолимо сокращалось, и мне все четче становилась видна высокая худощавая фигура, длинный серый плащ, висящее на плече помповое ружье и обтягивающая череп вылинявшая зеленая бандана. Главный! Цирк-зоопарк, неужели мы встретились вновь?
Я затормозил слишком поздно, и скуластая морда БТРа, на которую словно намордник надели кольцо из блоков защитной системы, едва не ударила ханха в грудь. Главный отпрянул назад. Я мысленно обругал себя за оплошность, но тут же вспомнил, что повредить нашему старому знакомому такое столкновение никак не могло. Он ведь не человек, его тело совсем не из плоти и крови!
Неожиданно мой взгляд коснулся руки ханха, которой тот держал ремень своего ружья. Что б я пропал! Ладонь была замотана полоской затертой, давно уже не белой ткани, через которую проступило небольшое бурое пятно. Это странная, я бы сказал невероятная деталь заставила меня буквально впиться глазами в Главного. В нем что-то изменилось. В нем явно что-то изменилось! Может я еще не привык видеть его без того уродливого шрама, который когда-то затягивал пустую глазницу? Может меня смутили дырки на плаще? Ведь помнится пули Лешего не оставили на нем и следа. Но скорее всего мне передалась исходящая от Главного усталость, невидимая и непонятная тяжесть, которая заставляла его сутулиться, держать голову далеко не так прямо и гордо как раньше.
— Вот это и есть...
Петрович попытался что-то сказать, но я схватил его за разгрузку, рванул и заставил замолчать. Сейчас совсем не его черед. Сейчас должен говорить кто-то другой. Ханх понял это. Он пристально поглядел мне в глаза и произнес слова, которые определенно дались ему с немалым трудом:
— Вместе мы собрали неплохую команду. Но так уж получилось, что теперь к ней вынужден присоединиться и я. У меня просто нет другого выхода. Вы — наша последняя надежда.
Уважаемые читатели, здесь вы можете ознакомиться с черновой версией романа, которая подгружалась на сайт в процессе его написания. Окончательный издательский текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.