ОРУЖЕЙНИК
Книга четвертая
Приговор судьи
Глава 30
Сфера была размером с пятиэтажную хрущевку. Она светилась и переливалась всеми оттенками синевы, начиная от густого морского ультрамарина и заканчивая чистой полупрозрачной бирюзой высоких небес. Этот огромный магический шар отделился от космической станции и беззвучно опустился меж застывших волн алого песка. Таких ярких красок я уже не видел очень и очень давно, я отвык от них, а потому волей-неволей воспринимал все происходящее, как какое-то ретушированное кино, демонстрируемое на гигантском киноэкране. Точно кино! Образовавшаяся в нижней части сферы сияющая белая воронка, как и появившиеся из нее две размытые, будто приведения фигуры, не могли быть ни чем иным, как киношной компьютерной графикой.
— Все готово, — бесстрастный голос Главного напомнил, что Максим Ветров никакой не зритель и даже не актер этого кинофильма, а самый настоящий сценарист. — Вы сделали так, как я и просил? — я перевел взгляд на ханха, который появился неизвестно откуда. Всего секунду назад его не было около танка, а вот теперь стоит, облокотившись на правую надгусеничную полку. — Разумеется, — бог кивнул. — Теперь люди не испытывают страха. На их выбор влияет лишь разум, чистый разум. ............................................................ — Максим, ты идешь? — Лиза улыбнулась мне и призывно замахала рукой. Она, Олег, Пашка и наш бессменный посыльный Васька остановились на полпути к огромному голубому шару. Наша юная смена находились в голове первой группы людей, которая двинулась к ковчегу, или вернее сказать к той двери, которую Судья с планеты Земля потребовал открыть для своих соплеменников. — Ступайте, мы следом, — крикнул я им. Глядя вслед этой молодой, даже сейчас шумной компании, я попытался их хорошенько запомнить. Олега, таким, каким он стал теперь. Лизу, огромные карие глаза которой сейчас наполняла не только грусть по так и не найденному отцу, но и упрямая решимость продолжать этот поиск, с новыми силами, с новыми возможностями, с новым другом... А еще там то и дело вспыхивали искорки настоящей страсти. Страсти, а вовсе не той нежной материнской любви, которой она жила, будучи рядом со мной. Да будет так! Я кивнул самому себе и перевел взгляд на белобрысого Пашку и его нового приятеля — бесстрашного сорвиголову Ваську. Они тоже должны навсегда остаться в моей памяти, потому... Потому, что я их тоже больше никогда не увижу. Когда бездонный портал поглотил всех родных и приемных детей Максима Ветрова, он еще долго глядел в его белое, ослепительное сияние. Ни о чем не думал. В голове было абсолютно пусто. Только где-то там... на самых задворках сознания покинутым псом подвывала одинокая отныне душа. — На самом деле ты ведь не пойдешь с ними? — то ли спросил, то ли поделился своими наблюдениями Главный. — Не пойду, — я отрицательно покачал головой. — Почему? — А ты разве не понимаешь? — улыбка далась мне с немалым трудом. — Ты хочешь остаться человеком... обычным человеком... до конца. — Считаешь, что это глупо? — я только теперь оторвал взгляд от входа в огромный энергоконвертор и взглянул на своего собеседника. — Переход даст тебе новые возможности, свободу о которой люди даже не мечтали. — А что отберет? — в разговор вмешался Леший, по-прежнему сидящий на броне Т-64. — Почти ничего из того, о чем стоило бы жалеть: алчность, зависть, ненависть, страх, боль. У вас будет все, что пожелаете, вы будете равны и независимы, вам будут не страшны болезни и смерть, вселенная откроет вам все свои секреты. Слова Главного вдруг воскресили в моей памяти картины из того сна, что так часто снился мне в последнее время. В нем я мчался между звезд, хватал кометы за длинные огненно-рыжие хвосты, купался в нежно-розовых облаках какой-то далекой планеты, вбирал свежесть зеленой травы, стелясь по ней словно утренний туман. Я и вправду был счастлив, по-настоящему счастлив, без границ, без предела, и никто никогда не мог отобрать у меня этого. Когда накатившее нереальное сказочное марево слегка отступило, в поле зрения тут же попала отвратная бурая масса, состоящая из песка, перемешанного с внутренностями контролеров. Она плотно набилась и уже успела основательно подсохнуть в тронутой ржавчиной гусенице моего танка. Затем, подняв глаза, я увидел Андрюху. Большого, смертельно усталого человека в грязной армейской футболке и прожженных камуфлированных штанах. Подполковник сидел рядом с люком механика-водителя и курил сигарету. Тот самый «CAMEL», что он отыскал на американском авианосце. Надо же, все пропало, пошло прахом, а курево Леший сохранил. Вот она, какова — суть человеческая. И тут я понял, почему ни за что не уйду с Земли. Цирк-зоопарк, я не могу оставить эту планету. Она держит меня. Может это судьба Судьи, а может просто потому, что моя жизнь, моя душа состоит не только из бесконечной радости и светлого лучистого счастья. В ней навсегда поселились и грусть, и боль, и жажда борьбы и весь наш умирающий мир, вместе вот с этим гребаным старым танком. Без всего этого я уже буду совсем не я. — Переход сохранит наши прежние человеческие воспоминания? Этим своим вопросом я как бы пошел на попятную, и ханх вроде даже оживился. Кстати, не один он. Оживился, только со знаком «минус» и Серебрянцев. Пожилой ученый весь напрягся. Очевидно, ответ на этот вопрос был необычайно важен для него. — Конечно. Подумай сам, что стоит разум без памяти? — Главный свалил гигантскую каменную глыбу с плеч младшего научного сотрудника, о чем можно было судить по вырвавшемуся у того вздоху облегчения. — Это хорошо, — я вновь поглядел в сторону энегоконвертора. — Значит они будут помнить обо мне. — Будут, — подтвердил Главный, но тут же оговорился: — Только вот сразу после перехода их захлестнет настоящая эйфория, восторг от совершенно нового восприятия мира. Они еще очень и очень долго не будут вспоминать Землю, эту войну, тебя. — И это тоже хорошо, — я кивнул. — Значит ни мой сын, ни Лиза, не станут тосковать, им не будет больно. А когда пройдет время... Время лечит все, это я точно знаю. — Вижу, ты действительно сделал свой выбор. Упрямец. — Что есть, то есть, — вторая попытка улыбнуться далась мне уже гораздо легче. — Тогда, пожалуй, разговор окончен. Нам пора. — Главный поглядел на Загребельного и Серебрянцева, и сделал им приглашающий жест. В этот миг у меня от страха душа ушла в пятки. Вот сейчас я останусь один, совсем один на целой планете... навсегда! Правда, скорее всего, это самое «навсегда» не продлится слишком уж долго. Какая-нибудь тварь или аномалия проворно разделаются с упрямым оружейником. Но самое удивительное, что к сему досадному факту я относился спокойно, как к чему-то обычному, можно сказать, будничному. Вот против чего категорически протестовало мое перепуганное естество, так это против смерти в одиночестве. Собачья смерть, черт ее побери! Помимо воли мой взгляд заметался по окрестным барханам, а в душе затеплилась эгоистичная тайная надежда: «А может уйдут не все? Может хоть кто-нибудь тоже решит остаться?». Однако, увы, я глядел и ничего подобного не наблюдал. Усталые измученные люди все шли и шли к сфере, и те, что по каким-либо причинам оказались в хвосте этого потока даже переходили на бег. Они словно страшились, что дверь в мир счастья и радости вот-вот захлопнется прямо у них перед носом. Колоссальным усилием воли полковник Ветров попытался взять себя в руки. Цирк-зоопарк, это ведь твой выбор! Ты сделал его осознано и самостоятельно, так чего уж теперь? Попрощайся с товарищами. Пусть они запомнят тебя твердым и несгибаемым, таким как и положено быть подлинному сыну рода человеческого. Это воспоминание, эта гордость должны жить в них всегда, помогать им, делать их сильнее. И кто знает, может когда-нибудь, насладившись полной свободой, впитав в себя всю мудрость вселенной, они пожелают вновь стать людьми. Это будет значить, что все было не напрасно, что все горе, все жертвы послужили пьедесталом, на который взойдет истинный победитель, имя которому ЧЕЛОВЕК. От таких мыслей я слегка приободрился и даже почувствовал некоторое уважение к своей миссии. Теперь в моей руке, протянутой для прощального рукопожатия, не будет чувствоваться дрожи. — Не буду я жать твою долбанную клешню, — спрыгнувший с брони Леший, демонстративно заложил руки за спину. — Андрюха, ты чего? — я недоуменно поглядел на приятеля. — Мудак ты все-таки, Ветров! — в сердцах выругался подполковник. — Как в твои куриные мозги только могла втемяшиться мысль, что я тебя здесь брошу одного? — Мое место на Земле, я это знаю, — мне пришлось добавить в голос металла. — А не дохрена ли тебе будет, вся Земля? — Леший саркастически улыбнулся. — Так что я намерен тебя чуток потеснить. От слов Загребельного вдруг сладко защемило сердце. Андрюха, друг, он хочет остаться со мной! Бешенная безотчетная радость длилась всего одно короткое мгновение, после чего я безжалостно взнуздал свои эмоции и призвал на помощь рассудок: — Зачем тебе это надо? — Затем же, зачем и тебе. Или думаешь, ты один тут такой уникальный патриот. — Подполковник, ты хорошо подумал? — Похоже, для Главного решение моего приятеля стало полной неожиданностью. — В таких вопросах нельзя поддаваться импульсу. — Какой там к дьяволу импульс! — Леший с горечью хохотнул. — Я уже давно смекнул, что все не так просто, и к старым временам возврата не будет. Все только ждал, что за вариант вы тут придумаете. — И как он тебе? — ханх взял Андрюху под прицел своих темных немигающих глаз. — Мне не подходит. — Леший скривил кислую рожу и отрицательно покачал головой. — Если я уйду, кто же будет мочить всю эту шестилапую нечисть? Или Создатели что-нибудь имеют против такой моей позиции? — Абсолютно ничего не имеют, — Главный плавно, будто робот покачал головой. — Мы признаем за человечеством право защищаться. А кроме того своим сопротивлением вы только помогаете переселенцам, заставляете их мозг работать интенсивней, развиваться, приспосабливаться к новым условиям. Таким образом, старая вымирающая раса помогает новой, молодой. — Оригинальный способ, — Андрюха хмыкнул, — Но он мне по душе. Зовите, мы с Ветровым всегда рады помочь в этом деле. После этого Леший полез в карман за новой сигаретой, и на несколько секунд наступила тишина. Я понимал, что упрямого ФСБшника уже не переубедить, да и ханх как видно тоже не собирался этого делать. Так что оставалось одно, самое последнее дело: — Прощайте, Даниил Ипатиевич. Я обернулся к старику ученному. Памятуя недавний опыт, руку не протягивал. Черт его знает, а вдруг и светило науки пожелает присоединиться к нашему двинутому на всю голову, вернее на две головы, дуэту. Хотя, зная Серебрянцева... — Максим Григорьевич, голубчик, вы простите меня ради бога, — вдруг сбивчато затараторил тот. — Вы понимаете, ведь такой случай, такая возможность... Я же могу узнать, увидеть все... То, даже о чем не мечтал... Старик нервно мял свои тощие сморщенные пальцы и прятал глаза, его старые очки с треснутыми стеклами стали покрываться испариной. Видно было, что ученому очень стыдно. Вместе мы прошли через многое, через очень многое. Ипатич буквально прикипел к нам, стал настоящим членом команды, другом, и вот теперь... — Идите Даниил Ипатиевич, — я поспешил оборвать душевные муки младшего научного сотрудника. — Там вы будете на своем месте, да к тому же присмотрите за нашими сорванцами. — Я присмотрю, обязательно присмотрю! — буквально выкрикнул ученый. Сделал он это так поспешно, что сразу стало понятно, Ипатич цепляется за эту возложенную на него миссию, как за спасительную соломинку. Ей он хоть как-то мог оправдать свой уход. — Вот и огромное вам спасибо, — я поддержал Серебрянцева в этом его стремлении и тут же крепко обнял. Наши объятия длились довольно долго. Когда же я наконец оторвал старика от себя, то увидел, что по щекам того текут слезы. Лишь на мгновение сверкнув в лучистом сиянии «Облака», они исчезли в глубоких морщинах, а затем увлажнили седую нечесаную бороду. — Ну-ну, будет вам, друг мой, — я похлопал ученого по плечу. — Мы ведь пока еще живы. — Точно. Рановато нас хороните, товарищ ученый, — поддержал меня Леший. — Да, конечно, Андрей Кириллович, это я так... раскис по-стариковски, — Серебрянцев поспешил вытереть глаза тыльной стороной ладони. — Удачи вам, товарищи. Старик и Андрюха тоже крепко обнялись, и я как будто только теперь заметил какой наш Ипатич маленький и худой. Он выглядел чуть ли не ребенком, уткнувшим лицо в широченную грудь Загребельного. В этот момент мне подумалось, что он точно должен уйти с Главным. Здесь старик долго не протянет, а ханхи дадут ему новую жизнь, новую молодость. — Нам пора, — вновь повторил бог, тем самым прерывая церемонию прощания. — Понятно, — я кивнул. — Ты разрешишь пожать твою руку? — неожиданно спросил ханх. — Рукопожатие, это эмоциональный жест, а эмоций у тебя больше нет. Так что... Я еще не договорил, а Главный уже протягивал мне свою узкую худощавую пятерню. Пару секунд я колебался, но затем все же пожал ее. Во время этого рукопожатия мы смотрели друг другу в глаза. Что можно отыскать во взгляде ханха? Конечно же, ничего. Это все равно, что пялиться в бесстрастный объектив кинокамеры. Я прекрасно понимал это, а потому очень удивился, когда в самых уголках немигающих темных глаз заметил грусть. Цирк-зоопарк, неужели Главный действительно чувствовал! Как это объяснить? Да черт его знает как! Может он не такой как остальные, выродок и мутант, ну а может... Может путь, пройденный вместе с нами, изменил его. Не знаю. Да наверное уже и не узнаю никогда. Они ушли, оставив нас с Андрюхой наедине с завыванием ветра и едва различимым гудением небесного города. Пока две фигуры не скрылись в белом сиянии входа, мы молчали. Когда же портал стал сжиматься, зарастать непроницаемой для взора голубой скорлупой, я попросил: — Давай подождем, пока они уйдут. — Подождем, — согласился Леший. — Нам спешить некуда. — Произнеся это, он стал карабкаться на броню. — Ноги не держат, — признался подполковник. — Устал. А может нервы... Уж больно много сегодня всего навалилось. — Согласен, — я последовал примеру друга, и всего через минуту мы оба сидели на башне. — Эх, закурить бы! — я тяжело вздохнул и окинул взглядом мертвый, чуждый человеческому глазу пейзаж красной пустыни. — Нету больше курева, — Загребельный продемонстрировал пустую сигаретную пачку. — Жаль. — Чего тебе жаль? — воскликнул чекист. — О здоровье пора позаботиться. Самое время уже. В словах Андрюхи было столько уверенности и мастерски наигранного возмущения, что я тут же зашелся диким смехом. Меня буквально изогнуло пополам, из глаз брызнули слезы. В этот момент полковник Ветров впервые в жизни мог спикировать с танка носом в землю. Но видать не судилось. Его поддержала сильная дружеская рука. — Ты чего? — Леший вернул меня в сидячее положение. — Тоже нервы, — я пытался отдышаться и одновременно протирал глаза. Я был так занят этим делом, что не заметил первых изменений, произошедших с энергоконвертором. — Кажется, ханхи решили продемонстрировать нам, что держат слово, — Андрюха толкнул меня в плечо. — Гляди! — Как уже? Здесь, на Земле? — я повернул голову и стал внимательно наблюдать за изменениями, происходящими с голубой сферой. Пока сама установка оставалась на месте. Все что изменилось, так это источник белого свечения. Теперь он находился не снизу, а сверху огромного шара. Складывалось впечатление, что над энергоконвертором вспыхнула миниатюрная быстро вращающаяся галактика, такая, какой мы ее привыкли видеть во всяких там ученых телепередачах. Скорость этого вращения быстро возрастала. В моей голове вдруг возникла ассоциация с гигантской пращой, которая вот-вот должна выстрелить. Только я об этом подумал, как с края спирали один за другим сорвались несколько сияющих как маленькие солнца бело-голубых шаров. Они тут же взмыли высоко в небо и закружились там в каком-то невероятном диком танце. — Один, два, три, четыре, — негромко сосчитал Загребельный. — Думаешь это наши? — прошептал я, ощущая, как сбивается мое дыхание и бешено колотится сердце. — Может они подадут знак... — начал было Леший, и тут же, будто расслышав его слова, один из шаров устремился к нам. Этот рывок занял всего долю секунды, по истечению которой шар повис прямо перед нами, так, что до него можно было дотянуться. Не задумываясь ни на миг, я протянул руку и коснулся лучистой светящейся поверхности. Она мигом отреагировала на прикосновение и обволокла мою ладонь нежным, живительным теплом. Кто был этим существом, кто пришел проститься со мной, я не знал. Может мой беспутный сын решил отдать своему родителю последний сыновний долг, может Лиза благодарила за все то хорошее, что между нами было, а может руку мне пожимал старик ученый, в котором чувство долга все-таки взяло верх над безудержным водоворотом эмоций. В любом случае я был благодарен моему неизвестному, но от этого не менее близкому другу. Ведь теперь я точно знал, что это действительно они. — Лети и удачи вам всем, — таким было мое последнее напутствие. Шар умчался ввысь и присоединился к своим товарищам, играющим и резвящимся среди ажурных конструкций «Облака». Спустя мгновение все они помчались вдоль ее гигантского светящегося тела и скрылись за линией облаков где-то на северо-востоке. Мне казалось, что именно там находится северо-восток, а значит Серпухов, Чехов, Климовск, Подольск и Домодедово — последние из уцелевших поселений Подмосковья. Подумалось, быть может дети великого Судьи ушли исполнять его волю, спасать тех, кого еще можно спасти? Или Главный был прав, их просто захватило чувство свободы, силы и всемогущества, которым они хотят сполна насладиться. В любом случае, я был рад за них. Доказательством того, что все виденное нами это не сон и не галлюцинация оставалась сфера энергоконвертора. Правда, ненадолго. Вскоре, окутавшись в кокон из белых молний, она беззвучно всплыла в небо и скрылась в чреве космической станции. — Вот и все, — глядя в пустоту перед собой, прошептал я. — Эт-т-о точно, — голосом всеми любимого героя из «Белого солнца пустыни» подтвердил Леший. — Уходят. — Уходят, — мне даже не надо было поднимать глаза и глядеть вверх. Я и так знал, что цитадель Создателей исчезает в низких свинцово-серых облаках. — А что дальше? — Будем выбираться. Чем черт не шутит, может отыщем других любителей экстрима. Вместе все-таки куда как веселей. — Подполковник покрутил головой по сторонам и добавил: — Давай-ка, друг Максим, забираться внутрь. Проклятые земли, все-таки. Лафа закончилась. Боги вычеркнули нас из списка своего личного состава. Теперь мы сами по себе. Загребельный как всегда оказался прав. Я понял это, так как разглядел небольшую группу кентавров, пришедшую отлежаться на теплом, скорее всего слегка радиоактивном песочке, очень похожем на пляжи их родного мира. — О, легки на помине! — Андрюха тоже заметил. — Поехали! — из груди полковника Ветрова вырвался ох, какой недобрый рык. — А то эти суки, по-моему, всерьез решили, что они тут хозяева. Перед тем, как тронуться с места, я прогорланил: «Выстрел!», и Леший отправил конкурентам горячий осколочно-фугасный привет. Взрыв разметал с полдюжины проклятых ящеров, а остальных заставил броситься наутек. Вот только, как выяснилось, в барханах кентавры буксовали куда больше, чем мой танк. Что ж, приятная неожиданность! Когда «шестьдесят четверка» нагнала в панике отступающего противника и подмяла под себя первую шестилапую тварь, на моих губах мелькнула улыбка. Цирк-зоопарк, мы дома и, кажется, тоже по-своему счастливы. Эх, с каким удовольствием я бы сейчас пожал Лешему руку! Но только на этот раз руки у нас оказались заняты. Они делали то, что умели лучше всего — они несли смерть врагу, защищали мир, который мы не предали, который навсегда останется нашим.Опубликовано 10.06.2013
Испания, Сарагоса, 2013
Уважаемые читатели, здесь вы можете почитать ознакомительную версию романа. Полный текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.
